Иоанна Хмелевская - Роман века [вариант перевода Фантом Пресс]

С лестницы мы спускались бегом, но внизу пришлось притормозить, потому что дорогу нам загородил какой-то мужчина. Он сходил не торопясь, со ступеньки на ступеньку, не могли же мы его столкнуть с лестницы. В холле я подождала, пока Марек сдавал ключ от номера администратору. Выходя на улицу, Марек заметил:

— Не мешало бы тебе поглядеть на свою машину. Я видел в окно, как возле нее подозрительно крутился какой-то парень. Не сделал бы чего…

В данный момент мне было совершенно наплевать на машину, сердце терзали муки ревности — что по сравнению с ними разбитое стекло, прокол баллона или поцарапанный лак? Как он может не понимать этого? Да крутись там хоть сто парней… Бросив мимолетный взгляд на паркинг, я издевательски заметила:

— А теперь ты скажешь, что лишь для того поселился в комнате с видом на паркинг, чтобы стеречь мою машину.

— Ты угадала, именно для того. Ладно, ты иди, я гляну, все ли в порядке с машиной, и догоню тебя.

Не торопясь спускаясь по лестнице, ведущей к пляжу, я видела, как он бегом припустился к автостоянке, обогнал того мужчину, который шел вниз по лестнице, обежал вокруг моей машины, заглянул через стекло внутрь и успокаивающе помахал мне рукой.

Я спустилась к морю, Марек бегом догнал меня, с налету толкнул, оба мы влетели в воду, промочив ноги, и неизвестно почему это обстоятельство вдруг привело меня в расчудесное настроение. Улетучилась куда-то сжимавшая сердце тревога. А может, просто потребовался толчок, чтобы очнулась от летаргии дремавшая доселе часть сознания?

У нормальных людей нечто подобное называется интуицией, инстинктом и даже, возможно, даром ясновидения. Не знаю, как у нормальных, я же приписываю все своему воображению. А сейчас оно получило пищу в лице мужчины, спускавшегося по лестнице перед нами. Неизвестно почему, я вдруг совершенно твердо решила, что он был у той самой красотки, Марек об этом знал, поэтому так быстро оделся и мы бегом спускались с лестницы, а мою машину использовал как предлог для того, чтобы увидеть его спереди. Значит, дело не только во мне! Красотка может и не быть его женой, но интересуется он ею чрезвычайно, это факт. Каким образом Марек узнал, что в ее номере находится гость и что вот сейчас он выходит, — не знаю, такими мелочами мое воображение просто не занимается.

Сознание мое раздвоилось. Лучшая половина плавилась от счастья в лучах любви, вторая пыталась разобраться в происходящем и подготовиться к грядущим неприятностям. Собрав в кулак всю силу воли, я соединила воедино обе половины и, не позволяя себе ни на что отвлекаться, сохраняя их в нужной пропорции, прожила в таком состоянии до полудня следующего дня, то есть до последней страницы корректуры. Совершенно измученная этим сверхчеловеческим напряжением, невыспавшаяся, я села в машину, поехала на почту и отослала в издательство выправленную корректуру. Гора свалилась с плеч!

Выйдя с почты, я прошлась пешочком по бульвару до книжного магазина, ибо чтение собственных произведений обычно пробуждает во мне желание почитать чужие. Выходя из магазина, я так и замерла на пороге: по бульвару в направлении почты шел Марек с той самой зловредной выдрой.

Выдра вела себя безобразно. С Мареком она обращалась, как со своей собственностью: клала ручку ему на плечо, тянула за рукав к витринам магазинов, что-то чирикала ангельским голоском, в общем, кокетничала напропалую. Он подчинялся всему этому с вежливой покорностью хорошо воспитанного человека, которая не очень умных баб заставляет вообразить невесть что.

Гармония между моими двумя «я» в мгновение ока с треском лопнула как мыльный пузырь. Худшая половина энергичными пинками выгнала с поля боя лучшую, оставив его целиком за собой. Ярость глухо заклокотала во мне, как лава в вулкане.

Теперь я уже не могла ни трезво рассуждать, ни трезво поступать. Вернувшись к гостинице, я перешла через улицу и, войдя в «Гранд-отель», поинтересовалась в бюро обслуживания, как у них обстоит дело со свободными номерами, выходящими окнами на море. Были. И не только сейчас, но с самой осени. И вообще у них не густо с клиентами. Вот только в январе, когда в городе проходил конгресс специалистов по разведению пушных зверей (или чего-то в этом роде), участники конгресса забронировали все номера. Администратор до сих пор вспоминал со слезой умиления о счастливом времени.

Сидеть у себя в номере не было сил. Одевшись потеплее и заменив туфли на резиновые сапоги, я отправилась в длительную одинокую прогулку вдоль моря для обретения душевного равновесия.

Море не подвело. Уже где-то под Гдыней мне удалось обрести — нет, не равновесие душевное, но хотя бы способность хоть как-то обдумать создавшуюся ситуацию. Столько раз в жизни меня обожали, ублажали и потом бросали, столько раз приходилось испытывать самый широкий диапазон самых противоречивых чувств, столько раз потом занималась я анализом этих чувств, что определенный опыт в этой области у меня имелся. И вот теперь происходит что-то непохожее на все прежнее, мой богатый опыт оказывается бессильным помочь. Вроде бы все ясно. С одной стороны, он явно пренебрегает мной ради этой бесстыжей вампирши и врет без зазрения совести, с другой — совсем не собирается меня бросать, и не только в силу каких-то непонятных трезвых расчетов, но просто потому, что я по-прежнему ему нравлюсь. В этом я не обманывалась. В чем же дело? И так, и эдак прикидывала, но понять ничего не могла. Учитывала и версальское воспитание своего возлюбленного, и бесстыжее нахальство злой разлучницы, и все равно концы не сходились с концами.

Границу переходить я не собиралась и повернула обратно к Сопоту. Погода испортилась. Поднялся сильный ветер, черные тучи затянули небо, и из них что-то посыпалось. Ну прямо февраль, совсем на май не похоже. Замерзла я страшно, но холод не остудил клокотавшую во мне лаву. Идти на ужин в таком состоянии не имело смысла, кусок в горло не пойдет. И заснуть я не смогу, тоже ясно. Поскольку все мои попытки самостоятельно разрешить проблему оказались тщетными, спрошу его прямо. И немедленно! Поставлю вопрос ребром — или она, или я! Так и сделаю! И я решительно повернула к «Гранд-отелю».

Уже на лестнице я спохватилась, что вид у меня неподходящий для решительного разговора с любимым мужчиной. Мокрые пряди волос выбились из-под теплой шали и сосульками свисали на лоб, нос излучал красное сияние, а остальные части лица наверняка посинели или даже позеленели. Надо хоть как-то привести себя в порядок. Косметичка была у меня с собой, и я не раздумывая свернула в сторону, к женскому туалету, зная, что он находится в конце коридора.

Туалет оказался на ремонте, но заперт не был, и зеркало висело. И хорошо, что на ремонте, значит, никто из проживающих в гостинице мне не помешает и не грозит встреча с этой самой…

Вынув расческу, я принялась яростно терзать слипшиеся космы, как вдруг до меня донеслись какие-то звуки. Прислушалась — кто-то разговаривал. В чем дело? В туалете никого не было, акустика в наших гостиницах та еще, но все-таки не до такой степени, к тому же „Гранд-отель“ довоенной постройки, так что слышимость у него должна быть в норме. Рука с расческой замерла, я напрягла слух и в мужском голосе узнала знакомый. Марек!

И тут же поняла, почему так хорошо слышны голоса. Рабочие вынули часть канализационной трубы, соединяющей туалет с номерами, причем вместе с куском стенки, так что образовалась дыра в полкирпича, через которую отчетливо доносились голоса из соседнего номера. Из номера этой дряни!

Зажав расческу в одной руке и косметичку в другой, я наклонилась к дыре, вся обратившись в слух, а клокотавшая во мне лава чуть было не задушила меня. Сомнений не оставалось — Марек был в ее номере. Разговаривали они у моей стенки. Зная расположение номеров в „Гранде“, я поняла, что сидят на кровати. Сидят, потому что голоса слышались именно на таком уровне. Сидят, слава Богу, сидят! Сказанное Мареком я не разобрала, потому что поздно стала прислушиваться, но зато вот теперь отчетливо расслышала шепот зловредной выдры:

— Но почему, почему? Может, я слишком навязчива…

Эта мерзкая жаба еще сомневается! Еще как навязчива!

А та продолжала воркующим, утробным шепотом:

— Не верю, ни за что не поверю, что ты меня не хочешь! Ты же видишь, я… Ну какое еще нужно доказательство, что я без ума от тебя?

Интересно, какие она до этого приводила доказательства?!

От ее завлекающего, страстного шепота мне стало нехорошо, и я лишь потому не пала трупом на месте, что само место показалось мне не очень подходящим для того, чтобы здесь закончить свой жизненный путь. Не романтичное место…

А эта пиявка все искушала, шепот ее становился все более страстным и настырным, сколько можно, он уже понял, отцепись, оставь его в покое! Бывают же бабы без стыда и совести!